Безрассудная страсть - Страница 10

О том, чтобы достичь полного сходства с Дианой, не могло идти и речи. Та была не столь высокого роста, как Никола; волосы у нее длиннее, да и макияж ярче. Слава Богу, гости, которых они с Куртом принимают сегодня, — новые люди, Диану никогда не видевшие. Тем не менее Никола тщательно выполнила указания Курта: паспорт положила в сейф, письма из Англии уничтожила, свои инициалы с белья и одежды сняла. В портмоне сунула водительские права Дианы. Из сумочки все лишнее вытряхнула. Английскую косметику и губную помаду сменила швейцарским набором, который приобрела накануне. Платье надела итальянское — шелковое, свободного покроя, с воротником-хомутиком. В нем она произвела фурор в прошлом году, когда отдыхала в Венеции. Хоть гардероб у нее был еще небольшой, Никола считала, что Диана остановила бы свой выбор именно на этом наряде.

Никола вся трепетала от возбуждения, когда спускалась в гостиную, где ее ожидал Курт. Он осмотрел девушку с ног до головы.

— Д-да!.. — произнес Курт, что могло означать все, что угодно, и указал на запястье ее левой руки. — Без часов? — спросил он.

Она опустила глаза.

— Да. Мои дешевенькие, на каждый день. К тому же английского производства. Я их не стала надевать.

— А если бы надела, я бы сам попросил их снять. — Говоря так, Курт вынул из нагрудного кармана ювелирную коробочку, на которой золотом было выгравировано «Тезиж», и с улыбкой протянул ее Николе. — Это не соответствовало бы имиджу семьи, если бы ты носила часы чужого производства.

— О! — Никола не могла сдержать восторга, когда Курт раскрыл футляр: на бархатной подложке красовались изящные золотые часики в виде браслета. — Какое чудо! Неужели я могу их поносить, хотя бы какое-то время?

— Поносить? Какое-то время? Да ты что, моя дорогая! Тезижи не дают свои изделия напрокат! Как ты могла подумать такое?! Я дарю тебе эти часы.

Курт достал из футляра часы, взял руку девушки, повернул запястье к себе и застегнул на нем браслет. Какое-то мгновение после этого он еще держал руку Николы, но холодно, бесстрастно, как при официальном рукопожатии. Казалось, он преподнес не подарок, а вещь, необходимую для того, чтобы Никола могла успешно сыграть свою роль.

«Как жаль, — промелькнуло у девушки в голове, — что такое чудо может не значить большего ни для того, кто дарит, ни для того, кому дарят!»

Через несколько минут они уже ехали в машине, причем Курт сам сидел за рулем. Вся Лозанна, в том числе и бульвары, расположенные вдоль Женевского озера, утопала в море света и иллюминации. А на длинных тенистых тропинках отражались дрожащие блики от поверхности воды.

Когда Курт и Никола вошли в фойе огромного отеля, девушка вдруг задалась вопросом: а что бы она делала сегодня, если бы не была здесь? Наверное, после ужина в пансионе просматривала бы вечернюю газету, чтобы узнать, на какой французский фильм сходить.

В следующее мгновение она и Курт Тезиж оказались прямо-таки в раю. Атмосфера была наполнена благоуханием духов. Повсюду слышалась многоязычная речь. Чувствовалось, что здесь всем правит богатство.

Курт повел Николу в зал, на двери которого висела табличка: «Для гостей мсье Тезижа». Там уже оказалось три человека. Чуть позже собрались все: пара итальянцев, американцы с женами, молодой немец, по-английски говоривший лучше, чем по-французски, несколько французов и два англичанина из центральных графств.

Курт представил Николу гостям:

— Это моя сестра Диана. Она в курсе, что я взял ее с собой не только ради красоты. Так что обращайтесь, пожалуйста, к ней, если хотите что-либо узнать. Диана именно для того здесь и находится, чтобы занимать гостей и выполнять обязанности хозяйки.

Вслед за тем одна из американских матрон, сияя, обратилась к Николе:

— Это значит, вы будете в каком-то смысле обслуживать нас? Как удобно!

Это побудило Курта прошептать Николе:

— Похоже, тебе к тому же придется научиться великодушно отказываться от чаевых! — И с улыбкой добавил: — Ты делаешь успехи. Я горжусь тобой! — После таких слов у Николы потеплело на душе.

Собственно, все оказалось проще, чем она опасалась: гости, несомненно, приняли ее как надо. К тому времени, когда они собирались расходиться, Никола чувствовала себя уже совершенно спокойной. Американцы покинули прием раньше всех. В какой-то из моментов Курт занялся разговором с англичанами, и к Николе, одиноко стоявшей в стороне, подошел молодой немец — Ганс Дурер.

Он обратился к ней по-английски, тщательно подбирая слова:

— Это правда, мадемуазель, что по просьбе брата вы станете заниматься нами, пока мы будем находиться в Лозанне?

Никола не могла не улыбнуться ему: ей нравились его голубые искренние глаза, его веснушки, его рыжий ежик волос.

— Да, герр Дурер, — ответила она. — Сколько вы собираетесь пробыть здесь?

— Я приехал на выставку во Дворце красоты.

— Вы из Дюссельдорфа, не так ли?

— Да. У нас с братом там есть собственное дело. Наш офис на Розенштрассе. Вы посещали Дюссельдорф, мадемуазель?

— Нет, — уверенно ответила Никола. Диана упомянула в их разговоре, что она бывала только в Ганновере и Западном Берлине.

— Жаль! Это прекрасный город! Я хотел бы показать его вам… Ну а пока… — он несколько замешкался, — поскольку я приехал сюда один, не могли бы вы найти время, чтобы пообедать со мной? Скажем, завтра, если вы будете свободны.

— О, благодарю вас! Лучше как-нибудь в другой раз.

— Но не завтра?

— Да. Дело в том, что я пока не знаю планов брата относительно меня. — Никола была абсолютно убеждена, что ее обед на двоих никак не входил в замысел Курта, особенно если учесть, что она только начинала входить в роль Дианы.