Безрассудная страсть - Страница 15

Грегор Сильбер, светлокожий, плотного телосложения, с елочкой седины в волосах, в свои сорок с гаком лет выглядел преуспевающим бизнесменом. По-французски и английски он говорил с акцентом, хотя и довольно свободно. За ужином беседовали по-английски, поскольку так было удобнее Гансу Дуреру.

За круглым столом, способствовавшим более интимной обстановке, расположились в следующем порядке: по его правую руку сидела Жезина, Ганс — между ней и Николой, оказавшейся напротив Курта, а с ее правой стороны — Грегор Сильбер. Никто из мужчин не говорил о бизнесе.

И Никола поняла, что таков принятый этикет. Приемы подобного рода создают благоприятную почву для ведения серьезных переговоров, которые проходят в более официальной обстановке.

В коротком парчовом золотистого цвета вечернем платье с золотыми украшениями Жезина производила совершенно иное впечатление, нежели днем. Ее светлые волосы с серебристо-белой прядью были гладко зачесаны назад и скреплены шпильками и красивой заколкой. Перед тем как все сели за стол, Курт помог ей снять жакет в тон платья, и его ладони на мгновенье задержались на ее плечах.

Ухоженная и одетая по последнему крику моды, Жезина изменила свой внешний вид, словно хамелеон, если считать, что днем она вообще была почти раздета. Тем не менее, полагала Никола, Жезина ничего не выиграла и не проиграла благодаря этой метаморфозе. Ибо женщинам наподобие Жезины Сильбер достаточно кокетливо склонить голову, слегка улыбнуться или повести бровью, как весь мир будет танцевать под их дудку.

В тот вечер Никола узнала, что Бенну Сильбер, ныне покойный муж Жезины, с которым она прожила менее двух лет, умер абсолютно внезапно. Он был на пять лет старше неженатого Грегора. Переборов депрессию, охватившую ее после кончины Бенну, Жезина проявила талант дизайнера и сейчас консультирует Грегора относительно новых направлений в бижутерии, выпуском которой фирма занимается параллельно с оптовой торговлей дорогими часами.

Говоря о своей работе, Жезина небрежно отозвалась о ней как о хобби, позволившем преодолеть горе. Но Грегор не уставал нахваливать Жезину, и видно было, что он уважает не только ее саму, но и все, что она делает.

«Грегор любит ее! — интуитивно поняла Никола. — И Жезина знает это. Она довольна, польщена, но не более, временами уделяет ему внимание — так, между другими поклонниками, порой даже случайными. Сегодня она прямо-таки походя завладела и Куртом, и Гансом, однако под ее чары могло попасть и гораздо больше мужчин…»

Никола мельком посмотрела на Курта, но не встретила его взгляда. Она не виделась с ним с самого утра, а ей нужно было поговорить с Куртом, чтобы узнать — исключительно для того, чтобы лучше сыграть роль Дианы и ни для чего другого, — в каких отношениях он раньше был с Жезиной?

В бассейне Жезина игриво обмолвилась, что в Антибе Курт «осуждал» ее. За что? И в какой близости они состояли, если Жезина позволила себе напомнить ему об этом? Добавив, что его осуждение не трогает ее и — если Никола правильно поняла — никогда не трогало.

Грегор Сильбер — полностью во власти Жезины. Курт тоже? До сих пор?.. Хотя у Николы и были вопросы относительно этой женщины, ответы на которые имели практически важное значение, она знала, что никогда не спросит Курта, любил ли он Жезину в Антибе и любит ли ее сейчас. Просто не осмелится сделать этого… Да ей это и неинтересно!

Ужин близился к концу, когда Курт предложил:

— Диана, не отведешь ли ты Жезину в гостиную? А мы присоединимся к вам, когда подадут кофе. Хорошо?

Он подошел к креслу Жезины, отодвинул его, чтобы та встала. Прежде чем выйти из столовой Николы, Жезина осмотрела сначала ее, а затем, обернувшись, Курта.

— До чего же вы оба разные! — произнесла она. — Курт блондин, а вы шатенка. Можно подумать, злая нянька обменяла ребенка у цыган за приличную сумму золотом. Но кого из вас?

Легкий укол, который мимолетом сделала Жезина, оказался для Николы чрезвычайно болезненным: мадам была недалека от правды. Никола не на шутку встревожилась. С перехваченным дыханием она взглянула на Курта. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Конечно, меня, — серьезным видом заявил он, обращаясь к Жезине. — Разве я тебе не рассказывал? Эта старая ведьма совершила двойную крупную сделку: не только обменяла настоящего Курта Тезижа, но и продала его колыбель. — Повернувшись к Николе, добавил: — По крайней мере, в нашей семье всегда так говорили. Правда ведь, Диана, дорогая? — И поцеловал ее в щечку.

Никола покраснела, дотронувшись кончиками пальцев до того места, куда пришелся поцелуй, смущенно улыбнулась.

— Да, все так, — вымолвила она, — но Курт упустил одну деталь. Этой карге не удалось выпутаться из истории: сославшись на то, что колыбель изъедена древесными жуками, цыгане вернули ее и потребовали назад деньги!

Все залились смехом. Напряжение спало, кризис миновал.

Поздно вечером, перед тем как заснуть, Никола вдруг осознала, что все больше думает о Курте как о человеке… Как о человеке, завладевшем ее мыслями, причем слишком сильно.

Но она для него ничего не значила. В роли брата он позволял себе поцеловать Николу в присутствии других людей, нисколько не заботясь о том, какое это произведет впечатление на нее: удивится она или воспылает к нему чувством; вызовет его холодность обратную реакцию или вся ее жизнь отныне вообще разделится на две части — до встречи с Куртом и после нее. До встречи Никола принадлежала сама себе, и сердце ее было спокойно; а после — в ней вспыхнуло острое желание любить и быть любимой (как сейчас!), и сердце разрывалось между надеждой на будущее и страхом перед ним.