Безрассудная страсть - Страница 39

Ганс резко встал, подошел к поручню, взглянул на небо и вытянул вперед руку ладонью вверх.

— Дождь кончился. Пора идти! — произнес он.

Никола, надевая плащ и подходя к Гансу, понимала, что ради торжественности момента, из уважения ко всему, что он сказал и не сказал, она не должна вымолвить ни слова.

На авеню Бельгрив им удалось взять такси. Когда подъехали к вилле, Никола с радостью для себя не обнаружила машины, на которой должны были приехать Сильберы. Яркий свет в окнах первого этажа вместе с тем свидетельствовал о том, что Курт дома и, вероятно, ждет ее, чтобы подвергнуть уничтожающей критике за манкирование своими обязанностями.

Ганс попросил водителя такси подождать его на улице, а сам проводил Николу до дверей дома. Когда она достала ключи из сумочки, он взял ее за руку и попросил не торопиться открывать дверь.

— Вот и пришла пора расставаться. Сегодня мы говорили почти исключительно обо мне. Все, что касается моего чувства к вам, Диана, — вы знаете. Но позвольте один вопрос: он касается того, другого человека. Вы влюблены в него или любите? Или испытываете и то и другое чувство? Вы можете мне сказать?

Никола сама хотела бы это знать.

— Наверное, только влюблена, — ответила она. — Я недостаточно хорошо его знаю, чтобы испытывать к нему другое чувство — то, которое на всю жизнь.

Ганс сосредоточенно нахмурился.

— Ах так? А он, видимо, тоже не знает вас как следует?

«Да разве здесь речь идет о простом любопытстве?» — пронеслось в голове Николы.

— Не знает? — переспросила она, и эти слова прозвучали каким-то необычно высоким эхом, резко затем оборвавшимся. — Не знает как следует? Что вы, да он вообще едва знает меня!

Никола высвободила руку. Увидев озабоченное лицо Ганса, изобразила улыбку, но та получилась какая-то холодная. Открыла ключом дверь и вошла в дом. Теперь ей предстояла встреча с Куртом.

Глава 8

Курт без тени улыбки встретил ее в холле. Никола сняла плащ и бросила его на кресло. Он был все еще сырым.

— Как ты умудрилась промокнуть? Разве Дурер был без машины? — спросил Курт.

— Домой мы приехали на такси… А после ужина отправились погулять, да попали в эту сильную грозу… — Николе опять стало нехорошо, даже голову трудно было держать, и сердце колотилось в груди. — Ты прочитал мою записку — я оставляла тебе?

— Ну а откуда бы я еще узнал, что ты исчезла с Дурером? — парировал он. — А почему ты не сообщила ему, что я приглашаю его поужинать с нами?

— Потому что еще в баре Лозаннского дворца поняла, что он хочет провести вечер со мной одной, а не в компании. И когда ты сказал, что пригласил еще Сильберов, мне стало ясно, что ему это будет не по душе. Поэтому я и предложила Гансу отправиться куда-нибудь вдвоем.

— А я вынужден был отчитываться перед гостями, почему нет тебя.

— Ну, поскольку гостями были только Сильберы, тебе, я думала, не составит это особого труда.

— Но разве это соответствует нашим нормам, нашим условиям жизни: предупреждать о том, что тебя не будет на мероприятии, в самую последнюю секунду?

Как бы плохо Никола не чувствовала себя до этого, тут она уже просто взвилась.

— Ты имеешь в виду условия моего контракта? — резко, колко ответила она вопросом на вопрос.

Курт пожал плечами.

— Ну, если говорить прямо, да!

— Тогда прошу прощения! — Только Никола произнесла эти слова, как тут же пожалела о них. — О нет, никаких извинений! Я только так и могла поступить. Мне нравится Ганс Дурер, а я нравлюсь ему. Он хороший, искренний человек, и с ним легко общаться. То, что Ганс рассказал мне сегодня, стоило того времени и уединения, которые предоставила ему я и которые систематически не давал ему ты. Теперь мы все сказали друг другу, и между нами все кончено. Тебе больше не придется волноваться, что мне понадобится время побыть с ним вдвоем. Я с ним не буду встречаться. Причем именно по его воле, не моей. И никаких проблем не предвидится после его отъезда. Он чувством долга связан с одной девушкой из Дюссельдорфа. И когда Ганс вернется домой, он женится на ней, и они уедут за границу. Теперь тебе понятно? Сцены исчезновения Золушки не будет! Ганс сам сошел с арены — по собственному желанию, по собственной доброй воле! Все честно и порядочно! Надеюсь, ты удовл… удовлетворен?

На последних словах ее вызывающей тирады язык у Николы заплелся, она почувствовала себя отвратно. Еле добравшись до кресла, Никола опустилась в него, уперлась локтями в колени и прикрыла руками глаза — они были воспалены и в них словно кто-то песок насыпал.

Курт молча наблюдал за ней — Никола ощущала это. Но ей было абсолютно все равно, о чем он думает, — так ей стало не по себе. Спустя секунду-другую Курт все-таки спросил:

— Ганс связан с той девушкой чувством долга или чувством любви?

Не поднимая головы, Никола ответила:

— И тем, и другим. Они с детства любят друг друга. Перед отъездом в Лозанну Ганс попросил ее выйти за него замуж.

— Но это не очень-то повлияло на его отношения с тобой! Ты наверняка ничего, ничего не знала о ней до сегодняшнего дня. А ухлестывать за тобой он начал как только приехал.

— Между нами не было ничего серьезного! Он даже ни разу…

— Не приставал к тебе?

— Не поцеловал меня, даже на прощанье. Да у нас и не было ни времени, ни возможностей, чтобы заниматься любовью!.. И, по крайней мере, Ганс честно поступил со своей девушкой перед поездкой сюда.

— Если бы между вами ничего не было, ему бы не понадобилось рассказывать тебе о ней, — проницательно заметил Курт. — Так или иначе, я бы с удовольствием заставил его отвечать за то положение, в котором ты оказалась!